– Ну и вонища! – прикрыл рукавицей нос Добромир, и тут же почувствовал, как за пазухой оживился змеёныш.

– А ты как думал? Вот оно, змеиное царство, – широко развела руками в стороны тётушка. – Камень возьми побольше, да вниз бросай. Они этого не любят, живо явятся.

Поднял Добромир с земли пудовый камешек и швырнул его в пропасть. В ответ на это послышались снизу повторяющиеся гулким эхом взмахи чьих-то огромных крыльев. И уже через миг поднялся над зловонной бездной, пышущий пламенем из ноздрей, огромный чёрный Змей. Его большие, горящие злобой зелёные глаза смотрели прямо в самые души непрошенных гостей, так что, казалось, кровь в жилах стынет. Одновременно все его три головы громогласно рявкнули.

– Кто посмел?! Уничтожу!

– Погоди, батюшка гневаться, рано нам ещё помирать, – отвешивая земной поклон, первой ответила Змею тётушка Марья и, толкая локтем в бок остолбеневшего Добромира, еле слышно прошептала: – Змеёныша доставай, пора уже.

Опомнившись, вытащил Добромир из-за пазухи Горыныча младшего и, держа на ладонях, протянул его грозному родителю.

– Мы, собственно, вот, вернуть хотели. Анчутка подбросил давеча.

На мгновение в глазах Змея промелькнула нежность. Громадной когтистой лапой он осторожно взял детёныша с рук Добромира. Змеёныш, почуяв родную кровь, ласково прижался к родительской лапе.

Змей-Горыныч старший вплотную придвинул одну из своих голов к путникам и вкрадчивым голосом произнёс.

– Откусить бы вам головешки… Да не за что! Ха, ха, ха! Прощайте! – залившись громким смехом, нырнул он в темноту бездонной пропасти, унося в родные пенаты возвращённого наследника.

– И всё?! – спросил у тётушки Добромир.

– Не принято у них благодарить, гордыня не позволяет, пояснила тётушка. – Пойдём уже, дотемна успеть нужно, а то никогда домой не воротимся.

Направились они обратно, в сторону леса, как вдруг за спиной у них раздался чей-то властный оклик.

– Эй, вы!

Путники обернулись.

– Вот, возьмите. Старшой передал, – кладя на землю нечто блестящее, произнёс невесть откуда взявшийся, красный дракон, после чего взмыл высоко в небо и, описав там петлю, нырнул вниз головой в смердящую пропасть.

Добромир присел на корточки, разглядеть неожиданный подарок.

– Ну и ну! – подивился он увиденному.

– Чего там? – любопытствовала тётушка, пытаясь и так, и этак рассмотреть Горынычев подарок из-за широких плеч Добромира.

– Да вот камень какой-то диковинный, – продемонстрировал ей Добромир, пылающий внутренним голубым светом булыжник чуть крупнее куриного яйца.

Увидев камень, тётушка Марья быстро накрыла его суконной тряпицей и, настороженно озираясь по сторонам, распорядилась.

– В карман его сунь, не отсвечивай. Нечего внимание всякой шушеры привлекать, не простой это камешек.

Вскоре подошли они к тому месту, где свою лошадь оставили. А от лошади… Только белые косточки на снегу и остались, да следы волчьих лап повсюду.

– Ох ты, батюшки! Лошадушка, моя милая! Как же это так получилось?! – запричитал Добромир.

– Не горюй, племяш, такова она – плата за проход, кого-то одного обязательно оставить надо. Пусть уж лучше это лошадь будет, чем кто-то из нас двоих, – утешила Добромира тётушка.

– Так ты что, всё это заранее знала?! – спросил Добромир. – Почему мне не сказала?

– А чтобы ты сделал? – парировала тётушка, – Молись, что сами живы остались. Камень давай быстрей, колдовать буду, пока волки не вернулись.

Отдал Добромир тётушке камень, а сам оглоблей от саней вооружился и позади неё на страже встал. Потому как волки, почуяв новую добычу, уже возвращались. Совсем недалеко, в сумраке лесной чащи, отчетливо угадывались яркие огоньки их алчущих глаз.

Тётушка Марья вынула камень из тряпицы и установила его в самый центр линии, что позади саней прочертила. Засиял Горынычев камень мягким лунным светом. Вынула тётушка огниво из кармана, пошептала над ним чего-то, и давай из него на камень искры высекать. Только первая искра камня коснулась, как пыхнул он вверх ослепительным столбом голубого пламени и тут же погас. А от вспышки этой стал над камнем воздух плавиться, будто тлеющим поленом его прожигали. Образовавшееся пятно росло в размерах до тех пор, пока ширина его не сравнялась с краями начерченной под ним линии, а само оно не стало похоже на большое вертикально стоящее ледяное кольцо, внутри которого сиял яркий солнечный свет.

– Сюда, быстрее, пока не схлопнулось! – подозвала к себе Добромира тётушка Марья. – Оглоблю-то выбрось, соколик! На три шагаем внутрь! Приготовились, и…

Тётушка начала отсчёт, и на счет три они оба одновременно шагнули внутрь этого кольца, в тот же миг, чудесным образом оказавшись на поляне родного леса около тётушкиной избы. Кольцо позади них быстро уменьшилось в размерах до малюсенькой точки и, издав легкий мелодичный звон, бесследно исчезло.

– Вот и справились, – обрывая с берёз шёлковую нить, заключила тётушка, – До заката ещё время есть, поезжай домой, пока солнце не село, а мне отдохнуть надо, много сил колдовство отбирает.

– И на чём же, извиняюсь, спросить я поеду? – развёл руками Добромир.

– Не беда, сейчас устроим, – ответила тётушка. Повернулась к избе, два пальца в рот заложила, да как свиснет по-молодецки. Сова на крыше встрепенулась, с конька взлетела и камнем о земь ударилась. Только брызги снега во все стороны и полетели, а на том месте, где она в землю вошла, выросла, словно из-под земли, настоящая гнедая лошадь.

– Вот, получай кормилицу! – передала тётушка Добромиру наколдованную лошадь. – Сто лет прослужит, а дровни себе новые, сам смастеришь, голова у тебя светлая, да и руки откудова надо растут.

Распрощался Добромир с тётушкой, на лошадь верхом вскочил и домой, в Залесье, помчался.

Что правда, что вымысел в этой истории, кто теперь знает? Да только змеи огнедышащие, с той поры, на Русь более никогда не летали, и бед страшных не чинили.

Выходит, что и у чистого зла какие никакие чувства всё же имеются. Такие вот чудеса творит – доброта человеческая!

---